1 мая - День Юрия Кузнецова

 

Если вдруг в стихах большая сила,

Удаль наших дедов и отцов,

Если вдруг вам сердце защемило,

Знайте – это Юрий Кузнецов!

А. Таранцов

Уникальной красотой и богатством наделила природа Нехаевский район. Бескрайние просторы, богатые леса, плодородные земли, талантливые люди…

И именно здесь 1 мая 1936 года родился Хоперский самородок с лазоревыми стихами Юрий Иванович Кузнецов.

Никто и предположить не мог, что этот мальчик, станет замечательным поэтом, чьи стихотворения будут будоражить души ни одного поколения.

Вот ходил рядом с нами высокий, угрюмоватый дядька, сутулился, мозолистые грубые ладони прятал в карман. Простая одежда, казачий «гутор», усмешка в усы. Никому и в голову не приходило, что по ночам этот человек пишет изумительного совершенства стихи, много читает исторической литературы, всерьез увлекается филологией. Хотя в трудовой книжке Кузнецова перечислены профессии: тракторист, шофер, электрик, вулканизаторщик, аккумуляторщик и даже медник. Во многих специализациях побывал он за свою жизнь.

Многое менялось, и только в одном Юрий Иванович был верен себе: что бы ни случилось, он садился за  стол, и из души рвались сокровенные мысли, как бы сами  собой укладывались в стройные рифмы, в проникновенные по своей искренности стихи. Стихи его и впрямь чудные. В доморощенном поэте будто переплелись Есенин и Некрасов, Рубцов и Северянин…

Как только Юрий Иванович стал печататься в районной газете, он сразу получил признание поэта земляками. Люди увидели и оценили в его творчестве и литературную ценность, и ценность общечеловеческую. Стихи Кузнецова обладают уникальной способностью будить в людях мысль, сопереживать, быть добрее или злее – это в зависимости от темы…

 

Запах Родины

Край родимый, тихий и невзрачный

В этой жизни полугородской.

Запах хлеба и твой дым кизячный

Я давно храню в себе с тоской.

 

Мне б опять побыть на сеновале,

Возвратясь к рассвету по росе,

Когда месяц в золотом овале

Над землей завис во всей красе.

 

Промелькнуть, как прежде, мимо хаты

И под сень плетеных катухов

Рухнуть в омут донника и мяты

И заснуть под пенье петухов.

 

Чтоб опять продолжить встречу с НЕЮ

До утра во сне, как на яву,

От шального счастья сатанея,

Приминать немятую траву.

 

 Потому храню я память с болью,

Хоть и стал, как старый волк, седым,

Что лишь там бывал я счастлив вволю,

Там я был, как месяц, молодым.

 

Горящие гнезда

В долине празднично цветущей,

Где рощи синий окоем,

На крутосклоне дуб могучий

Объялся яростным огнем.

 

Там в шутку сборище хмельное

Под дубом развело костер.

Огонь проник в дупло сухое

И жар до кроны распростер.

 

Я видел, как горели гнезда,

Я видел и не мог помочь.

В огне птенцы кричали слезно

И птицы не летели прочь.

 

Бросались к детям птичьи мамы,

Стонал и плакал майский лес,

А птицы дымными шарами

На землю падали с небес.

 

О, эти огненные птицы!

Они мне снятся до сих пор.

И эта глупость без границы,

И этот варварский костер.

 

Узнал я цену диким шуткам.

Мне после виделся не раз

С пожаром тем в сравненьи жутком

Огнем охваченный Кавказ.

 

Он умел пооткровенничать с читателями, открыть, не стыдясь, самые потаенные уголки своей души, впустить в свой мир, богатый чувствами и переживаниями, каждого…

 

Я не Иисус из Назарета,

Мне не подвластны чудеса,

Но неподкупный дар поэта

Мне отпустили небеса.

И вот теперь я с этим даром

От малых лет и до седин

Каким-то непонятным жаром

Горю среди холодных льдин.

Меня осудят, знаю, строго:

Мол, много на себя берешь.

Но разве это очень много.

Что с состраданием живешь?

Не так уж сложно стать монахом,

Укрыться где-нибудь в глуши.

Сложней единым вырвать махом

Боль протестующей души.

 

Настоящее признание земляков пришло уже тогда, когда у Юрия Ивановича к «боли протестующей души» добавилась боль сердечная – реальная, физическая. Его встречали на улице незнакомые хуторяне, узнавали и признавались в любви к его творчеству. Многие наизусть заучивали полюбившиеся страницы районки с поэзией Кузнецова, передавались из рук в руки, истрепывались до дыр. В сельских клубах со сцены читали его стихи, и в зале хуторской люд плакал, смеялся и восторгался необычным талантом.

 

Огонь жестокостью цвести заставил грушу,

Венком терновым был ее последний цвет.

Вот так и я раскрыл встревоженную душу…

Когда и где исчезнет мой последний след?

 

Любовь и разлука, встречи и расставания, яркая ирония и неисчерпаемый юмор, тоска, гнев, страдания… Загадочной и непостижимой личностью был Юрий Иванович Кузнецов в жизни, многие тайны и недописанные строки унес с собой. Ушел в расцвете таланта, оставив после себя замечательное наследие, свое творчество.

 

Я не поэт, я просто стихотворец,

Что по стеченью множества причин,

Как из неволи долго шедший горец

Не смог дойти до видимых вершин.

В глухом краю, в непроходимой чаще

Мне временами виделся просвет,

Но каждый раз он был не настоящий,

Дороги дальше не было и нет.

Похожий чем-то на обитель божью,

Сквозь облака сиял далекий лик,

Но до него (хотя б к его подножью!)

Не долетал мой стихотворный крик.

 

Родной стороне

Я верю, что песни напишут потомки

Про чистое небо и землю в цвету,

А песни же будут о милой сторонке

И снова восславят твою красоту

Возьми мое сердце, земля дорогая

Его я от скверны старался берег

Быть может из сердца в день

                         Первого мая

В грядущем пробьется не яркий цветок.

И может когда-то над лугом зеленым.

Сойдутся потомки, как мы у огня

И вспомнят о нашем былом незнакомом

И ты им расскажешь тогда про меня.

А если не вспомнишь, родная сторонка,

То я не обижусь на память твою

Взовьюсь над тобою степным жаворонком.

И что не успел, я тогда пропою.

Евгения ЛЕБЕДЕВА,

главный библиотекарь РДБ